Дискуссия: Универсальные альтернативы исторического развития

Круглый стол был организован совместно фондом «Либеральная миссия», Институтом прав человек и Фондом эффективной политики при поддержке Фонда Фридриха Науманна. Дискуссия инициирована недавней публикацией текста историка М.Я. Гефтера (1918 – 1995) на сайте Фонда «Либеральная миссия» - «Жизнестойкость либерализма – в ассимиляции сопротивления себе».

Участники обсудили универсальный характер ведущих идейных учений современности, их влияние на содержание и практику политической повестки дня; реальные и утопические альтернативы современному либерализму; место и роль универсалистского дискурса в актуальной политике.

Модератор круглого стола Галина Козлова, Фонд Фридриха Науманна, поставила вопрос о бытовании идеи, противопоставленной политическим процессам. Валентин Гефтер, руководитель Института прав человека, представил тезисы, связанные с эволюцией либеральной идеи. Адаптивность либерализма к сопротивлению себе, вызовам других универсалистских идей и глобальных политических систем, с его точки зрения, – ответ на ложный выбор между концом истории и крахом либерального порядка. Вместе с тем, универсальность либеральной идеи не тождественна претензиям либерального Запада на идейное лидерство в современном мире. Важно «копнуть глубже», поговорить о самих понятиях.

Глеб Павловский высказал мнение об одной из центральных идей Михаила Гефтера: альтернативе, понимаемой не примитивно, а как внутренний механизм истории, существующий не в открытом виде, не переводимый прямо в политическую форму. В последнем своем эссе, «Апология слабого человека», М.Я, Гефтер рассуждал об универсализме как проекте единого человечества, который пришел к концу. Таким образом, необходима новая повестка. Европейский универсализм в этом смысле отличается от других универсалистских идеологий своим интересом к другим, он маниакально строит шлюзы в другие культуры. Гефтер опасался унитарности и считал, что важно развивать различия, а не защищаться от них и не восстанавливать империю: в этом отношении для него было важно вернуть России ее глобальную миссию.

Ирина Чечель, сославшись на доклад Ивана Крастева “The missionary who has to become a monastery” (ссылка для скачивания перевода доклада в конце статьи), представила аргумент о том, что сейчас в Европе кризис либеральных ценностей скрывает запрос на реализацию нормативного либерализма на условиях, которые будут удовлетворять не только элиты, но и население, включая виктимизированное большинство.

Илья Матвеев, преподаватель Московской высшей школы социальных и экономических наук, уточнил, что в отличие от Ивана Крастева, предлагающего две точки зрения о том, что ЕС либо может пытаться переделать мир, либо стать монастырем, Михаил Гефтер предложил третий путь: можно ассимилировать вызовы. Таким образом, либерализм себе переизобретет, а Европа вберет в себя окружающий мир.

Историк Илья Будрайтскис указал на то, что успех коммунизма был связан с тем, что он смог преодолеть линейную универсальность. Марксизм смог стать антиуниверсалистским универсализмом, способным вобрать в себя мультитемпоральность, гетерогенные общества. Для либерализма же предыстория и история не существуют. Все разговоры о кризисе либерализма связаны с попытками обнаружить что-то иное по отношению к концу истории. Проблема, выраженная в тексте Ивана Крастева, состоит в том, что моральный монастырь либерализма должен совпадать с границами ЕС. Таким образом, значительная часть проблем окажется внутри ЕС. Тогда кризис либерализма должен предлагать возможность саморефлексии.

Руководитель проекта «Либерализм в 21 веке» Владимир Рыжков отметил, что никто больше не рассуждает о кризисе либерализма, чем либералы. Эти самокопания нельзя принимать за чистую монету: либерализм видит вызовы.

Liberalism и либерализм – разные вещи

Соавторы книги «Либеральный лексикон» Алексей Шмелев и Ирина Левонтина высказали мнение о том, что слово либерализм не понятно, его нельзя использовать в отношении к идеологии. Liberalism и либерализм – разные вещи. Люди могут спорить, но, пока они не договорятся о языке, – разговоры бесполезны. Либерализм нельзя считать мировоззрением. Бывает либеральная политика, но либерализм – лишь узкая часть взглядов на жизнь. Либеральным можем быть только действие власти, но не подданного. Подданный не может обеспечить соблюдение свободы.

Григорий Юдин согласился с тем, что в различных терминах, относящихся к либерализму, есть существенная семантическая разница. Глубокая ошибка, что об этом можно договориться. Либерализм – сложное переплетение. За словом либерализм стоит много разных идей, плохо совместимых друг с другом. Единственное, что может служить началом диалога – это согласие о том, что «я понимаю, что Вы имеете в виду не совсем то, что имею в виду я».

Философ Игорь Клямкин, в свою очередь, отметил, что кризис либерализма на лицо. Он связан не с сугубо теоретическими вещами, а с тем, куда движется мир, в той ее части, которая с либерализмом ассоциируется. После появления Трампа вопрос о кризисе либерализма не пропадает. О кризисе все говорят охотно, но из него нет политического выхода. Мысль в этом кризисе застряла. Общий кризис мысли, в частности, связан с тем, что лидер западной цивилизации и президент США проводит эксперимент, который нельзя рассматривать отдельно от других стран. Сейчас понятно, что Америка не вернется к состоянию до Трампа – это конец истории, из которого нельзя выйти, а значит должны всплыть варианты разных форм различных идеологий. Вопрос как никогда наиболее важный: куда идти и что происходит.